С УЧЕТОМ ИНОГО

  Условия в пионерлагере были непростые. От семи утра до десяти вечера себе не принадлежишь. А с двадцати трех становишься добычей сна. Дней двадцать в таком режиме мы отработали и взбунтовались. Потребова­ли выходной. Администрация с большим скрипом на это согласилась. Вот подошел мой черед, я отправился в город. Субботу провел дома, а в воскресенье отправился назад в лагерь. Ехать надо было на электричке, а от станции пеш­ком через лес. Стоял июнь. Я вышел из дома, день был пригожий, теплый. Однако когда я достиг вокзала и во­шел в поезд, на небе собрались тяжелые свинцовые тучи. Налетел шквал ветра, кругом потемнело. Мы тронулись, платформа потекла назад, сине-зеленая вспышка освети­ла небо, потом раздался мощнейший треск, небо лопнуло и обрушилось ливнем. Белые струны соединили небо и землю, сквозь них с трудом угадывались очертания уплы­вавшего города. Поезд неустрашимо шел вперед, хотя ме­сто привычного пейзажа заняли темные неопределенные предметы, малые и большие. Минут через 10 пространст­во просветлело, посыпал дружелюбный летний дождь.

  Так въехали на мою станцию, я вышел. Еще валились крохотные мешочки воды, я задрал голову, небо было чи­стым и нестерпимо голубым, откуда летели капли — неяс­но. Я спустился на тропинку; необыкновенная свежесть воздуха разливалась вокруг, пол ногами стоят озерца чи­стой воды, от земли поднимался теплый пар. Я скинул пи­джак, стянул ботинки и зашагал босиком. Вскоре я достиг поляны. На ней было по щиколотку воды. Вода была теп­лая, трава шелковистая. Птицы пели, кузнечики стрекота­ли, хлюпала вода под нотами, вдруг сзади я услышат шипя­щий звук. Я сразу выделил его из всего фона. Я обернулся. На меня летел огненный шар размером с футбольный мяч. В первые доли секунды спрессованно, целиком, не прого­варивая себя, пронеслись мысли о том, что меня здесь нет, что это не со мной и этого вообще не может быть в нашей стране, которая уже построила социализм окончательно и необратимо, и в этой стране не происходят подобные ве­щи, поскольку им никто не разрешает происходить и слу­чаться. Вслух я сказал: «Ни фига себе». Шар быт в пятнад­цати метрах от меня и двигался очень быстро. Я ступил влево, давая ему дорогу, но он тут же качнулся влево, я рез­во сменился вправо, то же сделал и горячий, плавящий воздух объект. Он шел на меня! Игла догадки пронзила все мое существо: это не ошибка и не иллюзия, это правда, и она происходит сейчас, здесь и со мной, и я тут один в целом све­те, и нет никого. И страшная мысль вытащила за хвостик настоящий, подлинный ужас: шар целит в меня, он за мной, я его мишень и жертва, и мне не уйти. Я оглянулся вокруг в отчаянии, глаза лихорадочно ощупывали мир в поисках спасения. Боже мой! Шипение приближалось, я спиной ощущал, как красное тело раздирает остававшиеся метры пространства. Глаза наехали на куст орешника Ага! — встрепенулся я, хотя не понимал еще, что именно ага. Мысль не поспела за действием, я пантерой прыгнул к орешнику, запустил в него руки, раздвинул в стороны, про­дрался сквозь него, отпустил ветви, они сомкнулись, а я присел и вот шар бежал за мной, налетел на орешник, раз­дался удар, хлопок, как выстрел из ружья. Твою мать! — произнес я, затем осторожно приподнялся, оглядывая вер­хушку куста. Чисто, ничего, шар нигде не был виден, не стало и шипения. Я выпрямился и пошел вперед, поми­нутно оглядываясь, с ощущением инородного тела в самом себе, что-то сокрушилось, рухнуло, все вокруг стало дру­гим, странным, таинственным, опасным, будто я очутился в заколдованном мире. Я не узнавал дороги и привычных мест. Происшествие выломало, вытолкнуло, выпихнуло реальность из того места, где она привычно находилась в моем сознании. В лагерь я пришел совершенно другим че­ловеком. Я словом не обмолвился об этом деле, хранил молчание, как я уже сказал, двадцать пять лет. Но картина происшедшего нет-нет да и всплывала в моей памяти, я на минуту цепенел, погружаясь в переживания. Иногда она возникала совсем в неподходящий момент. Я занимался бальными танцами, и там была одна девушка, которой я, видимо, нравился. Она была замужем, но муж ей изменял и к тому же делал это в длительной загранкомандировке, в которой находился. Она была очень хорошенькая, строй­ная, с высокой грудью и прекрасными ногами. Она хотела со мной танцевать, а я не хотел. Она ростом была невысо­кая, а мастерства еще было мало, и она висела на ноге. Я как бы об этом не говорил ей, чтоб не обидеть, а просто ук­лонялся от ее предложений стать моей партнершей, а так ничего не имел против. Как-то после занятий она попро­сила проводить ее. Мы пошли. Долго брели по улицам и говорили о всякой чепухе, руки наши сами собой сплелись, и жидкое магнетическое вещество потянуло друг к другу. Она привела меня в старинный дом, мы поднялись по лестнице на последний этаж, она шла впереди, все выше, и толкнула неприметную дверь, и мы попали на чердак. Щелкнул выключатель, свет выхвали деревянные балки, уходящие во тьму, на полу, засыпанном шлаком, стояли короба, сундуки, ящики, лежали мешки, брошены были ку­ски арматуры, неопределенные и неясные массы хлама, из которого торчали брусья, будто сломанные мачты Я застыл в изумлении, все вокруг было так странно, что не хватало только одного. Девушка прервала ход приближающихся чувств: «Хочешь, я подниму юбку» — она глядела на ме­ня с блеском в глазах, но странность окружающего вполза­ла предательски в душу, и я мысленно закончил подступив­шую фразу, окруженную отвращением: не хватает только огненного шара. Вот что пришло на ум, и дрожь пробежала по телу. «Нет, — сказал я, — не надо, пожалуйста, уйдем отсюда». Девушка обиделась, и я перестал ей нравиться. Но я не мог рассказать, что со мной. Был какой-то запрет, на­вязанный мне оттуда. Оттуда, которое я не объяснял се­бе, и не трогал, и оставлял как есть.
CORE_LAN17

На левой руке линия влияния останавливается малень­ким кружочком (рис. 4, оранжевый и красный), и, пожа­луй, пришлось бы долго думать, что бы это значило, если бы не рассказанная нам история. Поскольку в традиции знаки, маркирующие опасность поражения молнией, вы­глядят иначе. На руке они отсутствуют. Есть одна фигура в девятом поле, т. е. на границе подпальцевых зон безымян­ного и среднего пальцев (рис. 5), которая близка классике. По стандарту искомый знак представляет из себя звездоч­ку, однако в нашем случае (рис. 7, красный) мы наблюда­ем усложненный (обремененный) крестик, который ин­терпретируется как большие деньги, полученные в резуль­тате упорного труда. С другой стороны, отсутствие знаков справедливо — ведь наш герой нашел выход.
Владимир ФИНОГЕЕВ